О патронах и мальчиках. Пилотный отрывок

Хой!

Пилотный отрывок – практически набросок идеи и концепции фанфика, который планируется написать. Впоследствии от пилотного отрывка может отталкивать основа, либо видоизменяться, прежде чем выйти на просторы Книги Фанфиков.

писалось под:

Creepy old music box – When memories break

Fundo Tema de Terror slowecho

Øneheart ooes – Forever

snow dream

Mitski – Once more to see you

My little winter

I don't want to set the world on fire

•••

Рона не знала как описать младшего Беллика. Вокруг него Рона всегда видит надрывистые, резкие, грубые линии, короткие и мрачных оттенков. Они сильно выделяются в сравнении с линиями Романа. Они никогда не идут плавно, иногда их уйма, а порою всего-лишь несколько штук, однако даже так, девушка цеплялась за их хаотичную последовательность, не зная о существовании такого словосочетания вовсе. Ей нравился Нико, нравился темпераментом, рассуждением и взглядом. Рона видела в Нико человека-собеседника, по воле или неволе, того кто всегда выслушает и может дать дельный совет. На Нико всегда можно положиться, никогда нельзя знать, какой ценой обойдётся выполнение поручения. Если бы младший Беллик мог, он бы без проблем раздобыл танк – как два пальца об асфальт. Роне он нравится именно таким, но она никогда не увидит в нём нечто большее. На фоне множеств в лице его друзей и приятелей «балканский мальчик» становится незаметным пятнышком: вроде бы есть в толпе, болтает с кем-то, ходит, а его нигде не видно, даже не слышно – тогда Рона начинает думать что она плохой человек, раз в её глаз тряпка заметнее такого человека. Кстати о тряпках...

Его тряпичную куклу Рона заканчивала самой последней, пытаясь подобрать подходящий материал и набивку. Его рэгдоллную версию она делала дольше остальных, потратив не дни, не недели, а целых семь месяцев. До безумия большой размах, но когда дело доходило до чего-то важного и кропотливого, Рона готова была голодать и мучиться от жажды, пока работа не будет доведена до благополучного финала. Тряпичный Нико получился своеобразным: сшитый из различных изношенных лоскутков, по размеру меньше других кукол, а в качестве наполнителя использовались бинты и залежавшаяся медицинская вата. Тем не менее, у этой рэгдолл имелась ещё одна особенность – вышитые глаза и отсутствие рта. Рона любила взгляд Нико, отдававший сербской нацией, холодом войны и противоречивой мягкости замкнутой души. Она использовала достаточно старенькие нитки, потрудилась вышитый глазки тряпичной куклы таким образом, чтобы они сочетали в себе темперамент с внутренним мирком младшего кузена. Рот она не вышивала по той причине, что Беллик, в отличии от остальных, улыбался очень редко, и девушке казалось что улыбка давно перестала идти к сербу. Когда кукла была готова, она дала ей объятия и поставила рядом с тряпичной версией Романа. Рэгдоллный Нико – единственная кукла, которую Рона никому не показывала. До сих пор.

Когда Рона размышляла о том, какое животное подошло бы каждому из её друзей, Нико был тем, кому она никак не могла подобраться кого-то конкретного. Роман – енот, Брюси – лось, Джейкоб – лимур, Пакки – индейка... Но Нико – кем? Кем он мог бы быть? Рона всерьёз пыталась определиться, найти за что зацепиться. Овчарка? Кот? Представитель больших кошачьих? Не знала. Поэтому, во время одной из встреч с ним, пока тот в непогоду после не совсем удачного свидания с Кики шёл домой, Рона составила компанию и ненавязчиво спросила:

— Нико, вот... если бы ты был животным, то каким?

Мужчина особо не задумывался, лишь помолчал минутку-другую, а затем, будто первое на уме, вымолвил:

— Кот.

— Почему кот?

Нико слегка пожал плечами.

— Я спокоен до поры, а если раздражён, могу укусить.

Такой простой безучастный ответ вызвал у девушки удивление. Хотя, может, такой вариант был до нелепости очевиден. Разве такой как Нико мог бы оказаться волком или медведем? Тем не менее, в мысленной пометке Рона закрепила то, что младший Беллик был бы лесным котом. А почему именно лесным уже никого не волновало.

Рона вполне могла походить на сумасшедшую девицу, учитывая её увлечения и маленькое творчество. Нет, конечно, делать кукол неплохо, но стоит согласиться с тем мнением, что создавать рэгдоллные версии всех своих друзей выходит за рамки чего-то нормального. Рона любила время от времени их рассматривать, улыбаясь уголками губ. Но при виде тряпичной куклы Нико её улыбка куда-то исчезала, и тёмные глаза задумчиво всматривались в каждую деталь этой игрушки, будто пытаясь обнаружить несуществующие изменения. Пальцы нетерпеливо шевелились плавным темпом, желая наплевать на всё, потянуться, взяв тряпичную куклу в руки, а затем сделав то, что не покидает мысли. Но Рона не хочет. Она любит Романа. Роман любит её. Не поймиье неправильно – Рона никогда не любит Нико романтически, даже само слово «любить» для этого человека звучит чужеродно. Однако... «балканский мальчик» действует на девичью душу, подобно яду: травит, вредит, но хочется ещё.

Рона предпочитает редко общаться с Нико. Рона опасается риска ляпнуть что-то лишнее, то, что никогда не должно покидать эти иссохшие губы. Рона не способна предугадать реакцию Нико, не способна ожидать от него чего-то позитивного. Рона знает свою проблематичность, постоянно находясь на тонком льду. Она не может с собой ничего поделать. Смотря на него, изучая эти глаза так близко, девушка чувствовала как годы измученной жизни уходят за спину, оставляя перед сербским человеком на растерзание ту самую Ориону Капейку – девушку со слабым сердцем, чувствительной душой, и очень тихим плачем. Беллик творил с ней что угодно, сам того не понимая. Не понимая остекленевших глаз, подрагивающей нижней губы, отчаяния в голосе, и мелких слезинок. Одним лишь видом девушка будто умоляла его о том, чего мужчина уже никак не мог дать. Это попросту невозможно.

— Пожалуйста, пожалуйста...– шептала она, дрожащими руками держась за запястье преступника, находясь в его квартире. Младший Беллик смотрел на подругу вниз, со вскинутыми бровями и удивлённым выражением лица. Рона смотрела в его глаза, сталкиваясь с выдуманной издёвкой в них. Нико растерян, стоит на месте, не до конца понимая что происходит. О чём она так слёзно умоляет?

— Рона.

— Молчи!– голос Роны звучит ненамеренно выше, и она тотчас больше тревожится, готовая разрыдаться как ребёнок. Мёртвая хватка всё ещё на чужих ладонях. Рона не может продолжить, знает что уже на грани слёзного озера.— Просто молчи, пожалуйста...

— Рона!– его рявк оглушает. Мужчина тут же отдёргивает свою руку от её хватки, нахмуренно смотря на подругу. Рона видит в этих глазах то, чего никогда не хотела бы видеть – недовольства. Оно не было простым недовольством, больше подобно на раздражение вперемешку с разочарованием. И от этого взгляда ей хотелось деваться куда угодно. Линии вокруг Нико теперь движутся в беспорядочном темпе, искажаясь: то становясь короче, то длиннее, то глюча, подобно игровому багу – казалось, точно также сейчас чувствуется собственное сердце.

— Что на тебя нашло, Рона?

Но она не даст ответ на этот вопрос. Нет-нет, ей не хотелось бы чтобы этот момент воплотился в реалии. Девушка закрывает полку, на которой мирно сидят тряпичные куклы, в проблеске темноты и света от лампочки смотря на куклу Нико в последний раз. Рона больше не вернётся сюда.

— Ты нашёлся, вот что.– негодующе пробормотала она себе под нос, оказавшись на кухне. На телефоне одно непрочитанное сообщений. От Нико. Он предложил проехаться и поболтать. Рона уверенно пишет отказ. Ссылается на дела, которых на самом деле у неё никогда нет. А затем размышляет, правильно ли она поступает с собой. Рона не любит Нико. Не романтически, едва дружески, но его яд уже давно покоится в женских кровеносных сосудах, циркулируя и циклически травя сердце с желудком. Рона хочет чтобы её тошнило при виде младшего Беллика, но это никогда не работает. Она просто не может заставить себя смотреть на него, как на какое-то безбожное отродье Чернобыля. Это было бы жестоко, даже для неё. Рона весь остаток дня сидит дома, либо смотря телевизор, либо пребывая в тёплой уютной постели. Рона откинули мысли на задний план, сосредоточившись на комфорте. Она не замечает того как сознание постепенно провалилось в сонное царство.

Рона смотрит на Нико болезненными глазами, невыдержанно выпаливаясь, словно спичка:

— Ты нашёлся, вот что!– руки Роны подрагивают. Ей хочется заставить этого человека стоять на месте, молчать и просто позволить ту ложную минутку счастья, которую она давно хочет.— Ты опьяняешь меня!

— И каким образом я опьяняю тебя, а?– его голос звучит негромко, в привычной саркастичной манере, которую серб любил время от времени использовать на приколе. Потому что солдата ничего уже не пугает: ни пытки, ни костяные пилы, ни паяльник. А вот Рону пугало, несмотря на её бравый вид. Нико знал где она служила и почему, но никогда вслух ей за это не предъявлял. Он смотрит ожидающе на Рону, слегка заинтересованный возможным ответом. Но Рона колеблется. Рона не хочет говорить ответ, её язык уже ляпнул достаточно. Нико смотрит на неё, она опускает взгляд вниз. Всё ещё молчание ягнёнка. Наконец, Беллик усмехается украдкой, покачивая головой и скрестив руки.

— Ты взаправду чудная, Рона.

Линии вокруг исчезли. Младший Беллик подходит ближе, раскрепощает руки только для того чтобы большими пальцами вытереть слезинки с этих глаз, что сейчас отражали всю открытость и мягкость владелицы. Её губы слегка дёргаются от такого. Она чувствует тепло этих рук, приятное тепло и их крепкость. На его лице едаа заметная ухмылка.

— Если ты любишь меня, просто скажи прямо. Я же не откину тебя прочь.

Рона слегка кивает. Беллик варушит её волосы, прежде чем предложить подруге отдохнуть у него на квартире. В этот раз она соглашается. Всё заканчивается хорошо.

Рона просыпается посреди утра. Такой сон... но разве это произойдёт в реальности? Ей хочется нервно усмехнуться, но лицо бледнеет в тот момент, когда она поворачивает голову в сторону. На тумбочке сидит тряпичная кукла Нико. Линии вокруг вновь стали такими, какими были изначально.